“Отец!
Все время, что я себя помню, я всегда ощущала себя “папиной дочкой”.
Думаю, даже самые малые дети безошибочно улавливают в своих отцах защитников и всем своим детским нутром они уверены в отцовском покровительстве. Полная семья дает ребенку ощущение “нормальности” жизни в той системе координат, что заложена в нас самой природой: у ребенка должны быть мама и папа.
Но это не про мою семью.
Уже в средней школе я догадалась, что ты пьешь. Пьешь больше и чаще, чем можно, если хочешь сохранить покой в семье. Я помню, как глотнула твоего “кофе”. Запах был странный, я отхлебнула… виски!
Такие моменты не вытравливаются из памяти никогда. Оказалось, что пить так, из чашки с кофе, было твоим способом скрывать от нас пристрастие к алкоголю. И мама, как я понимаю, твое пьянство видела, но не хотела признавать в тебе пьяницу.
Несколько раз тебя увозили в реанимацию в бесчувственном состоянии, и я, ребенок, молилась, чтобы тебя вернули “нормальным”.
Было страшно догадываться, что между нами и виски ты выбрал виски, а так хотелось, чтобы ты выбрал нас!
Время шло, а чуда все не случалось. Его не случилось до сих пор.
Я успела вырасти. Мы с мамой не знаем, как сложилась твоя жизнь после развода. Не думаю, что хорошо. Да и нам за эти годы тоже досталось.
Наши жизни во многом похожи: у нас обоих к 25 годам уже были семьи, ты служил в армии, а я замужем за военным. Ты несколько раз терял работу, я тоже дважды попадала под сокращения. Одни и те же проблемы. Но почему ты запил? Почему я не позволила себе разрушать алкоголем жизнь своих детей, а ты это с легкостью сделал? Почему ты разрешил себе быть настолько слабым, чтобы предать тех, кто слабее тебя?
Ты оставил нас без защиты, без опоры… Неужели для того, чтобы остаться мужчиной нужны какие-то невероятные усилия? Ведь нет же! Твоя жизнь не была сложнее жизней многих других людей, сумевших остаться на плаву!
Я давно научилась не иметь дел с теми, кто пьет больше, чем мне кажется нормальным. И я знаю, что ты вряд ли мне когда-нибудь позвонишь.
Все это я знаю.
Но мне странно ловить себя на мысли, что, если позвонишь, я буду рада. Потому что ты – мой отец.
Я говорю детям, что их дедушка болеет, и поэтому мы тебя не навещаем. Пока они малы и верят в это. Не хочу, чтобы они видели тебя таким, каким я помню тебя в нашу последнюю встречу: в реанимации, всего в каких-то проводах и мониторах, с врачами вокруг, сказавших, что печень твоя отказывается работать…
Я хочу продолжать думать, что за моей спиной стоит отец, который сможет все, стоит мне только рассказать ему о своей беде. Я скучаю по такому отцу. И люблю его, такого.
Если ты встанешь на ноги, попробуй сделать свой выбор еще раз и выбери нас. И тогда звони. Я всегда жду твоего звонка…
Твоя дочь”.